На грани фола - Страница 28

– Что вы им сказали? – спросил Бочкарев. – С кем вы говорили? У этого начальника полиции было такое удивленное лицо… А у следователя вообще было такое выражение, словно он съел ежа.

– Они позвонили в Министерство внутренних дел в Анкару, – пояснил Дронго, – и поговорили с руководителем следственного управления, который знает меня лично. Иначе они хотели отобрать у меня паспорт и задержать как главного подозреваемого.

– Тоже мне, умники, – недовольно проворчал Бочкарев. – А Епифанцева два раза тоже вы травили? Глупости все это. Просто в команде появился засланный казачок. Кто-то работает на наших конкурентов. Или на наших оппонентов. Я уверен, что кого-то из ребят просто купили за большие деньги. Одного из тех, кто вообще не выходит на поле и не имеет никаких шансов. И сегодня этот негодяй просто перепутал стаканы.

– Почему перепутал? – спросил Дронго.

– Юхнин сидел с Епифанцевым за одним столом. Они как раз сидели все вместе – трое наших вратарей, врач, Наим Айдамиров и Денис Петрович Григурко. Поэтому я думаю, что отравитель просто перепутал стаканы Коли и погибшего врача, положив слишком сильную дозу в стакан нашего Эмика.

– Я не знал, что они сидели за одним столом, – задумчиво проговорил Дронго, – Епифанцев и Юхнин сидели рядом?

– Не совсем рядом, но за одним столом, – ответил Бочкарев.

– Вы сами там были?

– Нет. Но мне все рассказали.

– Извините. Я хочу спросить у Веземана, – повернулся Дронго к старшему тренеру. – Погибший врач и ваш вратарь Епифанцев сидели за одним столом? – уточнил он.

– Да, – кивнул Веземан, – они сидели вместе.

– Рядом?

– Нет. Юхнин сидел рядом с Григурко, а Епифанцев с остальными вратарями. С другой стороны от нашего врача сидел мой помощник Наим Айдамиров.

– Почему они оказались вместе за одним столом? Это вы им посоветовали так сесть?

– Конечно. Я просил Юхнина и Григурко особо следить за тем, что именно пьет и ест наш основной вратарь. Перед решающими играми с «Фейеноордом» очень не хотелось терять Епифанцева, от которого зависит наша успешная игра.

– Тогда получается, что нужно подозревать кого-то из этих шестерых. Вы можете вспомнить, как именно погиб Юхнин? Желательно очень подробно.

– Конечно. Я уже рассказывал все следователю. Я провел утренний традиционный сбор, и мы должны были спуститься вниз, в ресторан, к завтраку. Все пришли, и даже Марина появилась, хотя обычно с нами не ходит. Я говорил минуты три или четыре, не больше. Чирко переводил мои слова. Я закончил, и все начали подниматься и идти к выходу. Но Чирко попросил задержаться еще на минуту. Все обернулись, чтобы выслушать его объявление, и тут Юхнин протянул руку за своим стаканом. Мы увидели, как он начал задыхаться, потом покачнулся и упал на пол. Стоявший рядом Наим едва успел его подхватить, чтобы он не разбился. Но наш врач был уже без сознания, хотя еще немного дергался. К нему подбежали несколько человек, Наим Айдамиров даже пытался сделать искусственное дыхание. Но потом мы поняли, что все бесполезно.

– Кто сидел за их столом, я уже понял. А кто был за соседним столом? Или соседний стол стоял достаточно далеко?

– Нет. Там столы стоят ромбиком, по два в ряду. За соседним столом сидели наша Марина Фарбер, Михаил Арташесович Бабаян, Феликс Олегов, Роберт Чаржов, капитан команды Константин Гаврилов и Берндт Кирхгоф, наш основной центральный защитник. Я вам о нем говорил.

– Да, я помню. А где сидел Скульский?

– Он немного опоздал и сидел ближе к выходу, рядом с другими сотрудниками охраны. Но я уверен, что Юхнина отравили.

– Я тоже так считаю, – вмешался Бочкарев, понявший, о чем говорит Веземан. Он немного понимал по-английски.

– Как вы думаете, кому может быть выгодно поражение вашего клуба? – спросил Дронго. – Предположим, что убийца действительно перепутал стаканы и отравил Юхнина вместо Епифанцева, хотя это пока только предположение без убедительных доказательств. Ведь если убийца не ошибся, тогда все получается достаточно нелогично. Врач – не основной вратарь, и без него команда вполне может выйти на поле и победить.

– В поганом настроении, – в сердцах заметил Бочкарев.

– Лев Евгеньевич, вы можете сказать, кому выгодно подставлять ваш клуб? Вы говорили про конкурентов и оппонентов. Кто это может быть?

– Конкуренты понятны. А оппоненты… У меня сорок один процент акций клуба. Раньше был пятьдесят один, но потом десять выкупила мэрия. У них сейчас тридцать пять процентов. А остальные двадцать четыре процента разделены между несколькими крупными владельцами. У нас всегда были не очень хорошие отношения с нашей мэрией. Они хотят завладеть контрольным пакетом. Я для них недостаточно респектабельный, они с удовольствием меня убрали бы, но не могут, пока у меня самый большой пакет акций клуба.

– Значит, среди тех, кто мог купить вашего «казачка», есть влиятельные люди, – предположил Дронго.

– Конечно, есть. Поэтому нам нужна любая помощь.

– Сегодня эксперты все проверят, – мрачно напомнил Дронго, – сделают вскрытие, проверят его стакан, возьмут нужные анализы. Ближе к вечеру мы все узнаем.

– Надеюсь, что все узнаем, – прохрипел Бочкарев. – Я плачу большие деньги нашей службе безопасности, но они проворонили оба отравления Епифанцева. Я нанял Скульского, чтобы он нашел этого отравителя, – и ничего не узнал. Вчера я договорился с вами о том, чтобы вы помогли найти этого подлеца, – и сразу получил труп врача… Так дальше не пойдет. Я лучше подожду официального расследования. Пусть турецкая полиция наконец все проверит и скажет мне, кто все это делает. Пусть найдут и поймают этого подлеца и отправят его в турецкую тюрьму, где он заживо сгниет. Вы видели фильм «Полуночный экспресс» про турецкую тюрьму? Я его видел еще совсем мальчиком, и фильм меня не просто потряс, но и напугал. С тех пор я все время представлял себе тюремный ад именно в таком виде. А в советское время в тюрьму можно было попасть за любой проступок, даже если ты торговал джинсами, которые честно покупал у иностранцев. Сейчас умелых спекулянтов называют успешными бизнесменами, а тогда называли фарцовщиками, подрывающими экономический строй социалистического государства. Вот пусть этого подонка и отправляют в турецкую тюрьму.