На грани фола - Страница 30

– Ваш стол стоял первым?

– С левой стороны. Там вместе стоят по два стола, слева и справа. И между ними коридор. Столы стоят елочкой. Всего четыре стола слева и четыре справа. И стол президиума, где могли сидеть несколько человек. В общем, эта комната была рассчитана на пятьдесят человек. Но нас было меньше. И к нашему столу никто не подходил, это абсолютно точно.

– Кто сидел с правой стороны?

– Двое наших футболистов – Кирхгоф и Гаврилов. Потом еще Роберт Чаржов, Бабаян, Феликс Олегов и… я вспомнил, еще один из наших бразильских игроков. Он увидел вошедшую Марину и уступил ей место, перейдя за другой стол.

– Она вышла вместе со всеми?

– Да, конечно. А потом вернулась.

– И она не подходила к вашему столу?

– Вы думаете, это она убила Эмика? – печально спросил Денис Петрович. – Но это невозможно! Зачем ей травить нашего врача?

– У них, кажется, были натянутые отношения.

– Непростые, – согласился Григурко, – по-моему, он хотел за ней немного приударить, а она категорически отказала. Но обижаться должен был Эмик, а не она. И уж тем более не убивать его из-за этого.

– А какие отношения у него были с Айдамировым?

– Нормальные, рабочие. Наим ведь специалист по физической подготовке футболистов и должен все время работать в тесном контакте с врачом команды. Они работали очень неплохо. Наим профессиональный борец, его рекомендовал нам сам Богуцкий…

– Кто такой Богуцкий?

– Григорий Трофимович, наш первый вице-президент. Он предложил взять Айдамирова Льву Евгеньевичу, и тот сразу согласился, Веземану нужен был такой специалист, а его собственный помощник не мог переехать в Санкт-Петербург из-за своей супруги, которая тяжело болела.

– Значит, Айдамиров раньше не работал с футбольными командами?

– Нет, не работал. Но он очень толковый специалист, настоящий профессионал. Был чемпионом у себя в Дагестане, даже брал призы на всероссийских соревнованиях, но потом повредил плечо и ушел на тренерскую работу.

– Может, ему не нравится работать с футболистами и он мечтает вернуться в свой Дагестан?

– Ни в коем случае! – возразил Денис Петрович. – Я точно знаю, что ему здесь очень нравится. Он перевез жену и троих сыновей в Санкт-Петербург и купил здесь квартиру. Его старший сын уже выступает на юношеских соревнованиях за наш город. Наим всегда говорит мне, что ему очень нравится в нашем городе, несмотря на некоторые проблемы.

– Какие проблемы? – сразу насторожился Дронго.

Григурко нахмурился, поняв, что проговорился. Затем допил холодный чай и, поставив чашку на стол, тихо сказал:

– У каждого человека есть свои проблемы.

В этот момент Григурко позвали, и он, извинившись, поднялся, чтобы пройти к следователю. Дронго поискал глазами Наима Айдамирова. Его мощная фигура выделялась среди остальных. Он был немного ниже Дронго, но гораздо шире в плечах.

– Здравствуйте, господин Айдамиров. – Дронго подошел к угрюмо молчавшему тренеру.

Наим мрачно кивнул. Он помнил, что этого человека им уже представляли.

– Я хотел задать вам несколько вопросов.

– Что вы хотите узнать? – спросил Айдамиров.

– Сегодня утром вы сидели за столом рядом с погибшим?

– Да, сидел.

– Вы что-то заметили? Можете что-то вспомнить?

– Ничего, – ответил Наим, – ничего я не заметил. Я уже рассказал об этом следователю.

– Вы были рядом с ним и должны были видеть, как он наливает себе воду.

– Видел, – угрюмо подтвердил Наим, – он открыл бутылку и налил воды себе и Денису Петровичу.

– Что было потом?

– Ничего. Григурко выпил. Юхнин тоже выпил. Веземан закончил говорить, мы все поднялись и начали расходиться, когда Юхнин повернулся, чтобы допить свою воду, и сразу схватился за горло, как будто выпил кислоты. Я подбежал, чтобы помочь, но уже было понятно, что помочь ему невозможно. Хотя я пытался даже сделать массаж сердца.

– И вы никого не видели?

– Чужих там не было, – подтвердил Айдамиров, – и никто к нашему столу не подходил, если вы спрашиваете об этом. Никто бы просто не успел. Я об этом тоже думаю с самого утра. Из бутылки, которую он открыл, они пили вместе с Денисом Петровичем, значит, в бутылке яда не могло быть. Но он упал, как только выпил воду во второй раз. И это был не сердечный приступ, я в этом разбираюсь. Тогда получается, что его отравили и яд положили в стакан. Кто-то из наших. Не хочу так думать, но по-другому никак не получается. Первый стол был наш, кроме нас троих с Григурко и Юхниным, там сидели наши вратари. Другой стол был с правой стороны, там тоже все наши. Но кто-то из них мог, проходя мимо нашего стола, бросить туда яд. Хотя непонятно для чего.

– Веземан и Чирко оставались на месте или тоже пошли к выходу?

– Чирко был рядом с нами, – вспомнил Айдамиров, – а Веземан собирал свои бумаги со стола.

– И вы никого не подозреваете?

– Нет. Конечно, нет. Я даже не могу представить, кто это мог сделать. Мы ведь одна команда и всегда бываем вместе – и на сборах, и на тренировках, и во время наших поездок. Как одна большая семья. Если бы я мог кого-то подозревать, то сам бы нашел и наказал этого человека. – Наим сжал свои огромные кулаки.

– Не сомневаюсь, – согласился Дронго и повторил: – Значит, вы никого не подозреваете?

– Никого, – подтвердил Наим, – даже в голову ничего не приходит.

– Вы знали, что кто-то раньше дважды пытался отравить вашего основного вратаря Николая Епифанцева?

– Конечно, все об этом знают.

– Как вы считаете, мог неизвестный отравитель перепутать стаканы?

– В каком смысле?

– Может, яд хотели положить Епифанцеву, а случайно положили Юхнину? Просто торопились и перепутали стаканы. Такое возможно?