На грани фола - Страница 36

– Конечно. Супруга Бочкарева относится к ней немного… прохладно, – нашел подходящее слово Олегов.

– Значит, вы выходили, когда Юхнин во второй раз выпил воду и начал задыхаться?

– Да, я шел вместе с Мариной, как раз сразу за ней, и, услышав шум, обернулся. Юхнин уже падал на стол, потом стал сползать на пол. Наим пытался ему помочь. Роберт Чаржов тоже помогал, и я подбежал, но мы ничего уже не могли сделать. Затем пришел турецкий врач…

Они вошли в кабину лифта, продолжая беседовать.

– Вы его хорошо знали?

– Конечно, – пожал плечами Феликс, – мы все друг друга хорошо знаем. Слишком много времени проводим вместе, постоянно на сборах. Он работал в нашей команде уже три года.

– А вы?

– Я – только полтора. Перешел сюда сразу после окончания аспирантуры, – пояснил Олегов.

– Какой аспирантуры? – заинтересовался Дронго.

– Я ведь окончил исторический факультет нашего университета, – ответил Феликс, – считался довольно перспективным кадром. Даже оставили преподавать в университете и предложили место на кафедре. – Они вышли из кабины лифта. – И в аспирантуру поступил четыре года назад, – продолжал Олегов, – только потом понял, что все это – ненужная мишура. После окончания аспирантуры я стал получать на четыреста рублей больше. По нынешнему курсу – тринадцать долларов. Три чашки чая или кофе. Мне, правда, светила должность доцента на кафедре, и зарплата могла быть около восемнадцати тысяч рублей. Это уже немногим больше шестисот долларов. Тоже не праздник, но все-таки… А в клубе мне предложили зарплату пресс-секретаря, больше той, которую получал наш ректор. Ректором я вряд ли стану, а чтобы стать даже профессором или заведующим кафедрой, нужно еще лет десять или пятнадцать работать. Когда мне предложили перейти в футбольный клуб, я почти не раздумывал.

– Кто предложил?

– Богуцкий, наш вице-президент. Он сразу назвал мне сумму моей зарплаты и этим снял все вопросы. Я сделал свой выбор, не колеблясь.

– Не обидно? – спросил Дронго. – Все-таки кандидат исторических наук… Какая тема вашей диссертации?

– Я специалист по истории шестнадцатого века. Эпоха Ивана Грозного, – улыбнулся Феликс, – такой интересный период перед началом Смутного времени. И совсем не обидно. Каждый устраивается как ему удобно. Никто не мешает мне заниматься наукой и готовить докторскую диссертацию, без отрыва от производства. А моя нынешняя должность позволяет не только видеть мир, но и зарабатывать достойные деньги.

– Тогда, конечно, – согласился Дронго. – Куда вы идете? На пляж? Или в бассейн?

– Нет. Я записался на массаж. Говорят, у них есть особый релакс-массаж, очень успокаивает…

– Вы считаете, что вам нужен именно такой?

– Нужен, – вздохнул Феликс, – не каждый день у меня на руках умирает человек. Извините, я пойду.

Он пошел в фитнес-центр, находившийся с правой стороны от лифта, а Дронго свернул налево и вышел на дорожку, ведущую к бассейнам. У бассейнов в эти дневные часы почти никого не было, за исключением нескольких семей с маленькими детьми, которые прятались под тентами. Он пошел дальше. Ресторан, находившийся между пляжем и бассейнами, был всегда переполнен. Особенно в эти предвечерние часы, когда люди уже начинали ощущать голод, а до ужина было еще далеко.

Он знал, что увидит ее на пляже. И замер, неприятно пораженный тем, что она сидела за столиком в прибрежном ресторане вместе с Милованом. Кажется, она никак не могла с ним порвать. Дронго подошел ближе. После утренней неудачной попытки поговорить с Рэчел ему не хотелось второй раз показываться ей на глаза. Поэтому он ждал, нетерпеливо прогуливаясь, пока освободится столик рядом с ними. К нему резво подскочил официант.

– У нас есть свободные места у стойки бара, можете там подождать.

– Хорошо, спасибо. – Дронго прошел к высоким сиденьям и, устроившись в одном из них, заказал себе минеральную воду без газа. Бармен удивленно взглянул на гостя, но выполнил его заказ. Сидевшие рядом немцы предпочитали пить пиво. Дронго с грустью подумал, что так и не научился его пить. Иногда, раз в год или в два, он мог позволить себе попробовать новый сорт темного пива, но на этом его общение с этим напитком заканчивалось. Также он не понимал прелести рома и почти никогда не пил виски. Хорошее красное вино, выдержанный коньяк, мексиканская текила – это были напитки, которые он себе позволял или любил. В последние годы он с удивлением стал замечать, что ему нравится обычная высококлассная охлажденная водка, которая придавала особый вкус многим блюдам. Он, видимо, начал меняться с годами, а изменившиеся пристрастия характерны для людей, прошедших кризис среднего возраста.

«Странно, что я так и не научился курить, – подумал он. – Наверное, это тоже один из моих недостатков. За всю мою жизнь так и не выкурил ни одной сигареты. Два или три раза в молодости пробовал, но выбрасывал сигареты, так и не сумев выкурить их до конца или хотя бы до половины». Может, поэтому он сохранил довольно подтянутую фигуру и не страдал букетом хронических заболеваний, которые обычно обнаруживаются у человека ближе к пятидесяти годам.

Краем глаза Дронго видел, как Милован снова о чем-то весело рассказывает, заставляя Рэчел внимательно слушать его. Наконец освободился столик рядом с ними, и Дронго показал на него официанту. Тот согласно кивнул, забрал грязную посуду и расставил новые салфетки и приборы. Дронго подошел и сел таким образом, чтобы оказаться за спиной у них. Он не хотел, чтобы они его заметили, а сам стал прислушиваться к их разговору.